Александр Леонов: «Колокол не виноват перед вами, не надо в него бить»

Сегодня в гостях у проекта «Дорогами Души» − звонарь суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Александр Леонов 

— Александр, добрый день! Очень рада приветствовать Вас на проекте «Дорогами Души» именно сегодня, в День звонаря. Вот уже более 20 лет Вы работаете звонарём на звоннице Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале. И сегодня мне хотелось бы побеседовать с Вами об этом удивительном и непростом ремесле.    

Путь в звонари

1. Когда и каким образом Вы пришли к звонам?

Это было начало девяностых годов. Многие мои одноклассники выбирали другой жизненный путь. У меня тоже была тогда, как я её называю, «жизненная вилочка». Первое образование − финансово-экономическое, по пять дней в неделю штудировал высшую математику. И меня пригласили в Нижний Новгород на собеседование, чтобы в дальнейшем работать в налоговой инспекции. Там нужны были мужчины с таким образованием и надо было только съездить на собеседование. 

В то время, в августе 1993 года, я как раз в первый раз прикоснулся к русскому колоколу. Причем, знаково: это был колокол XVIII века весом около полутора тонн. И не просто я к этому колоколу прикоснулся, а подыгрывал во время звона. В том же месяце я услышал настоящие русские гусли. На меня это произвело неизгладимое впечатление, хотя я закончил Садовую музыкальную школу по классу фортепиано и к тому времени играл на гитаре. Но это было нечто совершенно особенное, какие-то корни во мне задело. Я только начинал осваивать гусли и делал первые шаги в колокольном звоне. 

У меня был вариант представлять город Суздаль с другими суздальскими музыкантами, более опытными, в рамках «Русской провинции в Кремле». Там были представлены разные города, в том числе города маршрута «Золотое кольцо». Мы, несколько музыкантов, представляли город Суздаль в Охотной палате Московского Кремля, в Доме архитекторов. И, как всегда бывает, именно в один и тот же день, в одно и то же время нужно было ехать либо в Нижний Новгород на собеседование, либо в Москву выступать. 

Здесь я понял, что Господь задаёт мне жизненный вопрос: Куда ты хочешь? Куда ты пойдёшь? Решай. Не так, чтобы и туда, и туда, так не получится (смеётся). Думал я недолго, один вечерок, и решил, что нет, всё-таки поеду в Москву выступать и не поеду на собеседование. Вот так я и связался с колокольным звоном и гуслями.     

2. Кто помогал Вам осваивать ремесло звонаря?

Первым человеком, который произвёл на меня впечатление именно в колокольном звоне, был Валерий Михайлович Гаранин. Безусловно, наш самый известный в то время суздальский звонарь. Работал он тогда вместе с ныне покойным Юрием Юрьевичем Юрьевым, с которым я тоже буквально до последних дней его жизни очень близко дружил. И даже когда Юрий Юрьевич уже давно не работал, он всё равно заходил ко мне сюда в монастырь, на звонницу, чтобы пообщаться, обсудить что-то и постоять под колоколами. Для него это тоже была огромная часть его жизни, образ жизни многие годы, десятилетия. 

Впоследствии, когда я уже работал здесь без Валерия Михайловича, Юрий Юрьевич всё равно приходил. Потом он мне даже открылся немного с другой стороны. Я, например, не знал, что Юрий Юрьевич – киномеханик по образованию, что он на фортепиано играет, представляете? Для меня это было открытием. Вот сколько я лет его знал, а только в последние годы его жизни увидел, когда у него под руками оказалось фортепиано, что он умеет на нём играть. Удивительно! 

Но, конечно, самый первый человек, который повлиял на меня, это Валерий Михайлович.   

  3. Насколько важно для звонаря быть человеком верующим и воцерковлённым?

Моё личное убеждение: звонарь обязательно должен быть воцерковлённым человеком. Во-первых, звонарь это церковный служитель. Не священнослужитель, но церковный служитель. Так же, как поющие на клиросе, он непосредственно участвует в Литургии, обозначая определённые моменты службы определёнными звонами после определённых молитв и перед определёнными канонами. То есть это уже снимает вопрос, поскольку, как молодежь говорит, не будучи «в теме» (то есть, не будучи воцерковлённым человеком), звонарь не будет понимать литургику, не будет понимать, что там происходит, когда и что он должен звонить. 

Допустим, ему будет кто-то сигнализировать. Он не будет понимать саму структуру богослужения, церковный календарь, потому что звоны разные. В течение годового церковного цикла у нас разные звоны звучат. Он не будет понимать вот эту взаимосвязь, привязанность звонов к конкретным событиям. Поэтому я убежден, что звонарь всё-таки должен быть воцерковлённым человеком. 

Он не обязательно должен быть монахом. В монастырях монахов или монахинь благословляют настоятели, это логично. А звонарём может быть мирянин, который всё-таки старается исповедоваться, причащаться. Лучше даже, чтобы у него был духовник, который ведёт его по жизни и знает его семью. Моё убеждение такое. 

Всё-таки колокола это, безусловно, музыкальный инструмент. И нас можно было бы назвать музыкантами или артистами, потому что в реестре государственных профессий профессии звонаря вроде бы нет. Нас называют и артистами, и концертными исполнителями. Но это не снимает с нас ответственности быть православными людьми. И на колоколах можно исполнить какую-то известную мелодию. Можно ли? По звукоряду – можно. Но я бы так ответил: можно, но не нужно, потому что это, в какой-то степени, оскверняет инструмент. Не надо играть на гуслях популярную эстрадную музыку и не надо играть на колоколах, извините, что-то непотребное.       

4. Звонарь это церковная должность, профессия, ремесло, призвание или образ жизни?

Образ жизни − определённо, потому что когда долго не звонишь, то всё равно к этому тянешься. И если у тебя выходные несколько дней подряд, всё равно чувствуешь необходимость прозвонить. Поэтому я звонарь не только музейный, но одновременно и церковный в нескольких храмах города.

И всё равно − выходной у меня, не выходной, − я пошёл в один, во второй храм звонить на Литургию. Это уже становится неотъемлемой частью твоей жизни, обязательной составляющей. То, без чего ты уже не существуешь. 

5. Звонарю обязательно иметь хотя бы начальное музыкальное образование?

Скажу из опыта преподавания. Были у меня в одной группе из четырёх человек два ученика. Один ученик возрастной, закончил Гнесинку. Более того, джазовый музыкант, с ритмом − сказка! Так вот, он сразу пришел с позицией: у меня идеальное чувство ритма, мне только покажите, как звонить. Причем, сейчас мы с ним очень близкие друзья, он дорогой мне человек. 

И в этой же группе была молодая ученица, двадцать один или двадцать два года, одна из моих любимых выпускниц. Это человек, которым я дорожу, как учеником. Наталья Чичерова, наша суздальская звонарица, продолжает развиваться и звонить, уже участвует во всероссийских фестивалях. 

Так вот, она не имела никакого музыкального образования, ноты не понимала вообще. Но у неё было два, на мой взгляд, главных качества для будущего звонаря. Во-первых, она, сколько себя помнит, с юности, вернее, с детства всегда мечтала звонить в колокола. И второе: у неё была предрасположенность двигать правыми и левыми конечностями в разных длительностях. И это не всем дано и видно сразу на первом занятии, стоит заниматься с человеком или нет. 

Есть маленький процент людей, которым это не дано. Большинство людей всё-таки может освоить колокольный звон, просто одному времени нужно больше, другому − меньше. Так вот, у Натальи правая и левая стороны работали гармонично. Это устройство высшей нервной деятельности, оно никак не связано с умственными способностями. Человек может считать любые формулы в голове устным счётом, но при этом если у него двигается левая рука, с ней начинает двигаться и левая нога. И можно годами биться, чтобы отучить человека от этого. Нужно ли столько сил прикладывать? Может, действительно, для человека это просто не его и нужно дать ему это понять сразу. 

Но это, я вам скажу, буквально какие-то пять процентов людей. Девяносто пять процентов можно научить. Наталье это давалось очень легко. В результате она закончила, сдала экзамен на пять, а дорогой мой, горячо любимый Володя – привет ему! – сдал на четыре (смеётся).

Колокола и звоны

6. Каждый колокол имеет свою неповторимую историю. И это не только отливка, перевозка и установка на колокольне. На Ваш взгляд, у какого колокола на нашей монастырской звоннице самая необычная судьба?

Я расскажу о том колоколе, в который я изначально в первый год и прозвонил своими руками. Это был колокол ОловЯнишникова. Некоторые называют ОловянИшникова, но что-то мне не нравится такое ударение. Всё-таки купцы ОловЯнишниковы, город Ярославль. Это самый именитый в царской России колокольный завод, имеющий больше всего наград. Из рода в род передавалось мастерство. И последний Оловянишников оставил фундаментальные труды о том, как льются колокола, как рассчитываются формы.

На этом была основана работа первых современных литейщиков колоколов. Это частные мастера, которые в начале 90-х годов начали создавать новые колокололитейные заводы. Мы с ними дружим, общаемся. Благодаря их работе мы потом восстанавливали сельские колокольни, разорённые в своё время большевиками. Там были сброшены колокола и нужно было восстанавливать. Так вот, первый колокол, в который я прозвонил, был лит в XVIII веке как раз на заводе Оловянишниковых.

У нас на звоннице два колокола с непростой судьбой. Они сейчас у нас как раз являются благовестниками наряду с колоколом, который, конечно, гораздо древней. Он отлит в шестнадцатом веке на средства Демида Черемисинова. Это семейство казначея Ивана Грозного. 

Но мне ближе, так сказать, русский дух, звучание Оловянишникова. Этот колокол весит примерно тонну триста пятьдесят килограммов. Он имеет настоящую русскую форму, грамотный колокольный сплав и богатое обертонами звучание. То есть это не какой-то тон, как у металлофона, а огромная радуга звуков, когда один колокол способен выстраиваться в процессе звона в аккорд. 

Вот это благородное звучание − достижение русских мастеров ещё дореволюционной царской России. Они умудрились создать такую палитру звуков, что один колокол звучит, будто мы играем аккорд, не одну ноту, а целую радугу. И мы слышим только середину, а у него ультра-, инфразвуки − это неописуемо, восторг! 

У двух колоколов непростая судьба. Они литы с нами рядом, в Ярославле. В царское время увезены в Бессарабскую губернию и висели там. Под руководством чекистов их сбрасывают, срубают им уши. Колокола падают, но не разбиваются. То есть, они остались без ушей и закреплены сейчас у нас за маточные отверстия. Это центральное кольцо, самая прочная часть в колоколе. 

Многие годы, даже десятилетия, колокола стояли у печей и ждали, когда их переплавят. И в гостях у нашего бессменного руководителя Алисы Ивановны Аксёновой, которая занималась возрождением звонницы, как раз в это время был находящийся в отпуске директор «Вторчерметсырья» Молдавской ССР. Тогда это ещё был СССР, советское время. На директора произвёл впечатление тот факт, что здесь возрождается звонница, будет живой звон. И он Алисе Ивановне говорит: «У меня там у печей стоят два колокола, дожидаются». 

Вот видите, как нужен был металл в советское время? Он так был нужен, что несколько десятилетий колокола стояли у печей и рабочие вокруг ходили, и руки до колоколов так и не дошли (смеётся). Всё-таки это была борьба с религией, а не необходимость в металле, как вы понимаете. Именно, чтобы замолчал голос Церкви, голос монастыря, колокольный звон. 

«Если вам нужны колокола − забирайте!». Просто сказать, но непросто сделать. Чтобы вывезти колокола из Молдавской ССР, Алисе Ивановне пришлось оформлять кучу документов, договариваться. Сначала колокола везли по железной дороге, потом автомобилями, потом целая история с развеской. Но это того стоило.

Сейчас это благородные благовестники, которые звучат на звоннице Спасо-Евфимиева монастыря. Два колокола Оловянишникова, XVIII век. И вместе с ними аккордом звучит XVI век, колокол Демида Черемисинова.

7. А о чём могут рассказать надписи о колоколах?

На колоколах надписи появляются только после определенного веса. У больших колоколов, кроме надписей, появляются иконы. Но иконы принято сливать у благовестников, они не у каждого колокола. 

Надписи несут очень ценную информацию. Я сейчас упоминал шестнадцатый век. Откуда мы узнали, что Демид Черемисинов это реальный исторический персонаж из семейства, которое держало в руках казну Ивана IV? Откуда мы узнали, что это Черемисинов лил? А на самом колоколе буквами слита информация о дарителе: кто лил, кто благодетель, куда отлито, в какой монастырь. 

Также там может быть информация о том, например, при каком игумене или настоятеле отлит колокол, в каком году, какого он − это обязательно. Мы сейчас навскидку не скажем точный вес, а прямо на колоколе будет написано «69 пудов», «50 фунтов», например. 

У нас сохранились и сейчас звучат два колокола нашего родного суздальского литья. А ведь бытует мнение, что у нас в Суздале, во Владимиро-Суздальской земле, не лили колокола. Это неправда. У нас на звоннице Спасо-Евфимиева монастыря звучат два колокола завода Петра Никуличева, город Суздаль, XIX век. Поэтому не надо рассказывать нам басни. Это колокола с прекрасным хрустальным звуком: один побольше, а второй − самый маленький зазвонный. На нём информация прямо слита, что он был подарен в пожарное депо. 

И мы с вами знаем, почему он сохранился. Потому что пожарное депо всё-таки светское учреждение и там колокола не подлежали уничтожению. Колокол висит в «пожарке», чтобы подавать сигнал − и сохраняется. А в лице Петра Никуличева сохраняется наше родное суздальское литьё благодаря такому стечению обстоятельств. На колоколе мы читаем информацию, что он находился в пожарном депо, лит в XIX веке. 

8. Каждый колокол обладает своим неповторимым голосом и своим «характером». Бывало ли у Вас такое, что оказалось непросто взаимодействовать с каким-то определенным колоколом?

Я ещё добавлю некоторые названия именно дореволюционных колоколов. Вот Вы назвали «Лебедь»: он получил это имя за полётность звука. В Ростове мы можем встретить большой благовестник «Сысой». А ещё там же есть колокол «Баран». «Лебедь» − понятно, а почему «Баран»? (смеётся). Это из-за блеяния. Бывает такое, что колокол быстро вибрирует, «блеет» − вот его и прозвали «Бараном». 

Вы знаете, есть прекрасные подборы дореволюционных колоколов, такие, как в Ростове Великом, в Свято-Даниловом монастыре, где колоколами занимаются наши хорошие друзья отец Роман и Павел Лялин. Там старые колокола вернулись из Гарварда.  

Вы упомянули Кремль, там Успенский колокол весом 65 тонн. Я к этому присоединю и нашу звонницу Спасо-Евфимиева монастыря, потому что здесь принципиально стояла задача воссоздать подбор именно древними колоколами, не новоделами, а древними, с их дореволюционным звучанием. 

Такие подборы я позволю себе назвать Страдивари в колокольном деле. Согласитесь, каждому скрипачу хотелось бы хоть раз в жизни поиграть на скрипке Страдивари. Но проходит вся жизнь, а он ни Страдивари, на Гварнери в руках не подержал. Хотя вроде бы так старался, всю жизнь отдал – ну, не судьба. 

В колокольном деле есть такие инструменты, о которых люди, даже если в этих местах не были, всё равно наслышаны или знают: есть звонница Ростова Великого, Свято-Данилова монастыря или Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале… Колокола где-то большего размера, где-то меньшего. Но эти подборы старые, они строят, понимаете? То есть это инструменты гармоничные. 

Если сейчас из новоделов воссоздаются колокольни − где-то удачнее, где-то нет, − тут может возникать то, что мы называем разными секундами, малыми терциями. Другими словами, неприятные созвучия. С ними надо уметь обращаться, то есть здесь уже надо послушать звукоряд, если ты, например, оказался на фестивале на такой колокольне. У нас проходит много всероссийских фестивалей. И там важно найти сочетания, которые можно использовать, понимаете? 

И здесь уже вопрос профессионализма. Насколько звонарь смирит своё желание показать, что он тут во всё умеет звонить и возьмёт всё-таки верх профессионализм и музыкальное чутьё, и его опыт. Он сориентируется в звукоряде, потому что это всё-таки не хроматический строй, а именно определённые интервалы. И вот насколько звонарь сообразит, подстроится − здесь уже вопрос мастерства. 

Я повторяю, есть такие инструменты, такие «Страдивари», извините за ассоциацию, где просто одно удовольствие звонить. Но они сложные, сразу говорю, и наша звонница Спасо-Евфимиева монастыря будет относиться к сложным для работы звонаря. К примеру, у нас один звонарь звонит в 16 колоколов. Один человек, у него три педали, на левую ногу подходит 150 кг веса. Просто представьте себе нагрузку на одного человека. И если всё это попробовать сделать красиво, мягко, художественно, то слушать, конечно, гармонично. Но звонарь-то, на самом деле, устаёт.

9. Каждый день в Спасо-Евфимиевом монастыре раздаётся колокольный звон. Он всегда один и тот же? Если нет, то от чего зависит выбор звона?

Смотрите, когда я буду звонить здесь, в этом монастыре, или в других храмах города на службу, я буду строго следовать литургике. То есть я буду исполнять определенные звоны, а не то, что мне захочется. Это не голая импровизация и не донотное исполнение. Это заблуждение думать и так, и так. Звон это Устав, но внутри этого Устава есть места для импровизации звонаря, так скажем. 

Так вот, если я буду звонить на конкретную службу, то буду учитывать, что это за служба, в какой момент звонить. Вот такой звон соответственно литургике я и буду исполнять. 

Если я звоню во время туристического процесса Спасо-Евфимиева монастыря для туристов, по времени, когда подходят группы, чтобы послушать в рамках именно знакомства с православной традицией колокольного звона, то здесь я волен выбирать звон сам. Могу повторять один и тот же звон час за часом. Могу вспомнить какой-то звон, который давно не исполнял. 

Чего я избегаю? Не исполняю здесь для туристов погребальный звон, извините за каламбур. Но вполне могу исполнить не только праздничный на Литургию или на Всенощную, но, например, Водосвятный или Встречный звон. Встречным называют звон на встречу высокостоящего духовного лица. Мы исполняем его на встречу митрополита или архимандрита. Или водосвятие: вроде бы у нас нет Водосвятия, а я могу исполнить для туристов Водосвятный звон. 

Видите, здесь ведь не объявляется, какой звон я исполняю и его я волен выбирать сам. Вот когда привязано к службе, это совсем другая история.

10. Вопрос в продолжение Вашего ответа. К нам приезжают туристы из разных мест. Они говорят: «Мы знаем звоны ростовские, псковско-печерские». Вы сегодня упоминали ещё звоны Свято-Данилова монастыря. А есть ли звоны суздальские?

Уже можно сказать, что есть суздальская традиция. Когда мы произносим термин «традиция», то имеем ввиду, что в нескольких поколениях работают звонари в некоем одном русле. То есть традиция это не один человек: у него были ученики, у этих учеников есть свои ученики. И вот тогда в третьем-четвертом поколении мы имеем право говорить, что уже есть суздальская, можно сказать, новая традиция. 

В каком смысле новая? Смотрите, когда в советское время были единицы звонарей, они помнили  дореволюционный звон. За них «зацепились» первые звонари и, сохраняя звоны старой патриархальной Руси, стали их возобновлять. У нас опять начал возрождаться колокольный звон. И что здесь произошло? 

Возникло много «тёмных пятен», пустых мест, незанятых. Хорошо, вот это мы поняли, было так. Был у нас игумен Михей, были Машков, Урановский, то есть люди, которые помнили дореволюционный звон. А пустые места мы как будем заполнять? У нас есть люди, которые нам пояснили: «Вот это было так», у нас есть Устав. А всё равно много белых пятен. Тогда, видимо, мы их будем заполнять сами и додумывать. 

И можно сказать, что возникла уже новая традиция. В советское время началось восстановление, в годы развала Союза это всё продолжалось. Теперь у нас в новой России уже второе, третье, четвертое поколение; ученики звонят, у них появляются свои ученики. И вот здесь мы говорим, что работаем в одном понимании, в одной парадигме. Эти пятна пустые мы заполнили, додумали на суздальской земле вот таким образом. 

И наши ученики, и их ученики работают в этом русле, в новой суздальской традиции. В разных регионах подобные пустые места додумывают по-своему, может быть. Но в костяке, в основе мы едины в понимании ключевых принципов: по такому случаю так должно быть, вот тут такие сигналы должны прозвучать, вот здесь − то-то. В этом мы едины. А вот моменты, где были пустоты, мы заполнили по-своему. 

Нам приятно, что суздальская традиция уже узнаваема на всех всероссийских фестивалях: «Это суздальские ученики, видимо». Нам очень приятно то, что нашу традицию стали называть термином «деликатная». То есть суздальский звон − деликатный. Вот это мне очень приятно, потому что я с самых первых уроков говорю ученикам, что колокол не виноват перед вами, не надо в него бить (смеётся).  

11. Ещё вопрос в продолжение традиций. Дело в том, что в Западной Европе принято раскачивать сам колокол. На Руси, а затем в России распространилась другая система звона, когда идёт удар языка о колокол. С чем связано это различие?

У нас тоже была эта традиция и по-русски называли её очепный способ звона. Очеп это рычаг. Он, собственно, и у колодца тоже назывался очеп. ОчепнОй способ звона или очЕпный это когда раскачивали сами колокола. Более того, на нашей звоннице он тоже был. Самые первые два колокольчика снизу раскачивались, до сих пор там присутствуют следы, оставленные в шестнадцатом веке. Видно, что раскачивали сами колокола разного размера. 

Правление Ивана Грозного стало очень значимым, серьёзным временем для русских колокололитейщиков, когда они помахали ручкой и сказали иноземцам «до свидания». Мы видим всё больше и больше русских имён: колокол лит уже Иваном, не Генрихом каким-то.  

Кстати, этому способствовала политика Ивана IV. Он был у нас замечательным царём-патриотом и своих часто благословлял. Доказательств много не надо: достаточно просто выйти на Красную площадь и посмотреть на эту красотищу, которая в народе называется храмом Василия Блаженного. На самом деле, он не Василия Блаженного. Вспомним, по какому случаю он был построен и кто его строил, никакие не итальянцы. А красота является одним из образов России. 

Иван Грозный благословлял своих, в том числе и в литейном деле: «Ведь воруют, ведь берут эти иноземцы в десять раз дороже. Держите на хлеб насущный семьям, давайте сами попробуем». Это я условно уже утрирую, как писатель, облекаю в художественную форму (смеётся). «Пробуйте! Не получится – высеку. Отправлю за 101-й километр и больше у меня к «литейке» в Москве не подойдёте в жизни». Не обязательно даже, чтобы он их казнил. Но пробуйте! 

И у наших мастеров всё достаточно быстро стало получаться. Они и раньше-то лили колокола большого размера, но редко, не в таком масштабе. Я имею ввиду, в большом объёме это не было распространено. Как только наши что-то берут в свои руки, сразу включается русский менталитет. И мы начинаем друг друга переплёвывать. 

Например, у меня сосед, двоюродный брат, слил колокол. А у нас престольный праздник на Преображение. Давайте-ка мы его в два раза перемахнём. Пригласим в гости в престольный праздник, скажем: «Давно мы, братко, с тобой не виделись. Давай-ка вместе причастимся, потрапезничаем, о делах наших скорбных поговорим». Он приедет − и тут мы на его встречу этот колокол − бам-м-м-м! 

Он, конечно, зубами заскрипит, смолчит, обнимется, потрапезничает, уедет домой. И начнёт рвать и метать из угла в угол: «Как так меня братец мой обставил? Всегда я был впереди него и вдруг в один день стал вторым». Что будет к следующему году? Следующим летом, к Троице или когда? У него Троицкий собор, например. Так он будет лить колокол наполовину больше. 

И пошла у нас чехарда. Она продолжалась ещё двести лет, до Моториных, которые слили тот самый известный «Царь-колокол». Вот здесь уже Господь сказал: «Хватит, ребята, эту Вавилонскую башню мы проходили с вами. Там впереди ещё будет «Титаник» − вы узнаете, что это такое. Хорошим это не закончится».  

«Царь-колокол», конечно, наша гордость, он весит 200 тонн. Это один из гигантов на планете Земля и с нами рядом уже не стояла никакая Западная Европа, давным-давно уже не стояла. С нами стояли только товарищи совсем с другой стороны, буддисты, у которых есть огромные штуки, сравнимые с колоколами. Но только нет у них языка: монахи раскачивают такое бревно и снаружи в него бьют. Действительно, бьют, а не звонят. 

Так вот, они к нам близки по размеру. Западная Европа раскачивала колокола. А когда мы, русские, дошли до определённого размера, в Европе поняли, чем мы вообще занимаемся. Чтобы раскачать очередной колокол, нам нужно собрать 20 мужиков. И за полчаса до начала звона начинать с земли за трос раскачивать эту махину, спотыкаться на льду там… Кому это всё нужно? 

Лень − двигатель прогресса. Не проще ли одного мужика наверх поставить, чтобы он язык раскачивал? Наверное, да. Так у нас появляется русский языковый способ звона, как он в мире называется. Это именно русское православное явление. И столько художественных форм тут появилось! Раскачивание колокола это же чисто механическая вещь, грубо. А тут мелодическое богатство появилось. У звонаря в руках колокольчики − сколько импровизаций сразу! 

Сам Иван Грозный любил звонить в колокола. Он и песнопения церковные писал, музыкант был прекрасный. Вот так мы и перешли на языковый способ звона и нам оказалось уже без разницы, какого веса колокола. Если не хватает одного, мы ставим двух, трёх звонарей: давайте будем напротив друг друга, один − в одну сторону, другой − в другую сторону язык раскачивать. И остановки в литье у нас не происходит. 

Западноевропейцам понравилось то, что сделали русские. А принципиально они ничего не могли у нас взять. Как это так, русские что-то хорошее придумали? Поэтому европейцы пошли по-своему: дескать, нам нравится, как звонят за языки, но у русских брать мы не имеем права. И придумали карильон (смеётся).       

− Александр, большое спасибо! Поздравляю Вас и Ваших коллег-звонарей с профессиональным праздником, Днём звонаря. Пусть колокольный звон никогда не смолкает над древним Суздалем!

__________________________________

Интервью с Александром получилось достаточно объемным, поэтому оно публикуется в двух частях. Первая часть посвящена пути Александра в звонари, а также колоколам и звонам. Во второй части речь пойдёт о секретах профессии звонаря. 

Благодарю Романа Зеленского, экскурсовода Владимиро-Суздальского музея-заповедника, за фотографии, которыми он поделился для этого интервью. 

© Татьяна Трунова, февраль 2025