Виктор Дорошенко: «Я собираю материалы не только о своих прямых предках»

В гостях у проекта «Дорогами Души» — Виктор Андреевич Дорошенко

В ноябре 2021 года я специально ездила в Электрогорск, чтобы взять интервью у Виктора Андреевича. Запись получилась достаточно объемной, поэтому мы решили разделить её на две части. И договорились опубликовать интервью в двух форматах — в аудиозаписи и в текстовой версии.

— Виктор Андреевич, добрый день! Рада приветствовать Вас на проекте «Дорогами Души». В последние годы очень актуальной стала тема сохранения исторической памяти. И сегодня мне хотелось бы поговорить о Ваших генеалогических исследованиях.

Кликайте по фотографиям — и они откроются в увеличенном формате

Аудиозапись интервью: 

 

Текстовая версия интервью

1.  Как давно Вы изучаете историю своей семьи?

С 2003 года, когда я приехал на похороны моей тётки, младшей сестры отца. Их в семье было 9 детей. У них были свои дети, поэтому двоюродных братьев и сестер у меня было более двадцати человек.

Так получилось, что дедушка по линии Дорошенко умер ещё в 1909 году, бабушка – в 1953 году. Я не знал ни дедушек, ни бабушек. И не ездил в Новохопёрск, в Новохопёрский район, откуда родом мой отец. 

В 1998 году я впервые приехал в Новохопёрск, встретился с Анной Степановной (сестрой отца). Она рассказала о том, как они жили. Но тогда меня это пока ещё «не задело». У меня родители ушли рано: мама умерла, когда мне было 18 лет, а отец умер, когда мне было 20 лет. Поэтому по линии Дорошенко тётка держала со мной связь. 

Другая тётка жила в Волгограде и воспитывала своих детей, она была замужем за Иваном Степановичем Дорошенко. Вот эти две тётки как раз меня сподвигли к тому, чтобы заняться исследованиями.

2. Что послужило толчком к этим исследованиям?

Я знал, что мой отец – Андрей Степанович. Мы приехали хоронить его сестру Анну Степановну. А Степан-то чей сын? И тогда я приехал в ЗАГС города Новохопёрска и сказал: «Я хотел бы получить дату рождения моего отца». На тот момент со дня его рождения прошло сто лет. В то время существовало правило: для получения подобной информации нужно было предъявить справку о смерти. 

Я говорю: «А если я приду со справкой о смерти его сестры Анны Степановны, она только что умерла?» — «Да, пожалуйста, мы Вам всё дадим». Так я узнал, что мой дед Степан Григорьевич, а бабушка Прасковья Прокопьевна. Правда, не знаю её девичьей фамилии. 

А дальше мне захотелось посмотреть, кто за этим Григорием стоял. И в следующей поездке в Новохопёрск мне уже помогали. Я приехал в архив, обратился к заведующей, она дала задание своим сотрудникам. Они мне сделали выписку о том, кто и когда из моих тёток и дядей когда родился. А потом я приехал и уже сам начал работать в архиве, изучать линию Дорошенко. 

3. Вам кто-то помогает собирать и систематизировать материал или Вы всё делаете в одиночку?

По линии Дорошенко этим занимаюсь только я, поскольку более или менее свободен, все остальные пока работают. А само по себе это увлечение достаточно затратное и по времени, и по деньгам. К счастью, троюродная сестра жены собирает сведения по линии Куликовых. Что-то она собрала, что-то нам передала, мы исправляем неточности. Но в целом поисками занимаюсь пока я один. 

4. Как выглядит сам процесс работы по составлению генеалогического древа?

Я бы не сказал, что рисую это древо, пока только собираю материалы. Тем более, что я собираю материалы не только о своих прямых предках, но также об их братьях и сестрах. И получается достаточно широкое и густое «дерево». Когда кому-то что-то надо, я часть эскизов сбрасываю или по скайпу, или по WhatsApp. 

Например, двоюродной сестре моей жены исполнилось 80 лет. К 80-летию мы решили сделать подарок по линии её родственников. Вроде бы они мне никто, но мы им тоже помогаем. И решили послать часть этого «дерева», крону, маленький кусочек. А в целом пока только дневники.

5. По каким источникам Вы реконструируете информацию о своей семье?

Поскольку я не профессионал, а любитель, то больше всего смотрю метрические книги. Они составлялись в двух экземплярах. Один экземпляр хранился в храме, второй отдавали в консисторию, начальству. 

К моему счастью, территории, на которых жили мои родственники, не были захвачены во время Великой Отечественной войны. Поэтому почти всё сохранилось. Если что-то пропадало, то это уже так называемый человеческий фактор. 

В целом я изучаю так. Сначала смотрел Новохопёрск, потом Павлово-Посад. Церковь, в которой была сделана запись о бабушке по материнской линии, оказалась в Павлово-Посадском районе. Это совсем рядом, 25 км от архива.

Потом я стал изучать метрические книги во Владимирском архиве. К счастью, Воронежский архив оцифровал информацию и можно смотреть её по Интернету дома. Это очень здоров помогает. Если поездки во Владимир занимают не так много времени, то Рязань (там я ищу информацию о родственниках жены) это 210 км от Электрогорска. Поэтому в последний раз я приезжал  в Рязань уже с ночевкой. 

Дальше есть посемейные списки. Они начали составляться с середины позапрошлого века, через восемь лет. Но пока я их нашёл только во Владимире. В Рязани либо не знают, что это такое, либо у них, действительно, таких посемейных списков нет. А, может, они просто там не составлялись. 

И ревизские сказки. Ревизские сказки я пока смотрю за 1812 год. До 1700-го года там скоропись и мне очень тяжело читать. Поэтому я думаю, что если и будет кто продолжать, то дочь Марина. Вот она будет на пенсии, может, займётся этим и продолжит. 

Поскольку по линии жены есть священнослужители, то здесь есть специальные документы, но я их мало смотрю. Потому что пока не «выровняю» всех до уровня 1800-го и конца 1700-х годов, я пока священников не буду смотреть. Хотя уже по линии Тихомировых я дошел до времени Алексея Михайловича, второго царя из династии Романовых.  

6. Каковы главные сложности и препятствия, с которыми Вы сталкиваетесь в работе?

Когда я первый раз пришёл в архив и попросил документы, то сотрудница, которая была вместо заведующей, говорит: «Зачем это Вам надо?» Я отвечаю, что мне просто интересно. Понимаю, что не найду там ни помещиков, ни, тем более, ещё кого-то. По линии отца идут, в основном, мещане, они жили в городе, а там были фамилии. И в этом отношении всё достаточно легко. 

А вот уже здесь во Владимирской области мои предки были крестьянами. Они принадлежали то одному помещику, то другому, то третьему. Фамилии появились только в середине 1890-х годов. А до этого фамилий не было. И надо было узнать, например, кто такой Николай Фомин. Ещё хорошо, что такое редкое имя – Фома. А когда очень часто встречающееся имя, то надо определить: это твой родственник или просто однофамилец?

Мне повезло по линии мамы и бабушки. В середине XIX века у них уже была фамилия и некоторые редкие имена. Более того, я даже не знал, хотя встречал несколько раз, что есть имя Логин. Не знаю, куда ставится ударение. По крайней мере, в Новохопёрске пишут Логгин, а во Владимирской области пишут Логин. Редкие имена мне позволяют пока шагать вниз. 

Если возникают какие-то сложности, то работники архивов всегда идут навстречу. Я на позапрошлой неделе должен был ехать в Рязань. Мне оттуда позвонили и сказали, что они закрыты с 8 ноября, а у меня была договоренность на 9 и 10 ноября. Поэтому меня попросили не приезжать.

7. Наверняка у Вас бывали случаи, когда дальние родственники, которых Вы нашли, либо уже мало что помнят, либо просто не хотят рассказывать. Как Вы поступаете в подобной ситуации?

Так получилось, что после войны по линии Дорошенко я единственный. Все мои братья родились до войны. Поэтому когда я начал заниматься исследованиями, то двоюродных почти уже никого не осталось. А те, которые живы по материнской линии, они все довольны и радуются, когда я им что-то присылаю по WhatsApp. Бабушку и дедушку они помнят, а дальше мы уже опускаемся вниз по генеалогическому древу. 

Иногда из молодежи кто-то спросит: «А что, у нас там нет купцов?». Ну, какие купцы в деревне, где нет дороги? Купцы стояли только на трактах. А здесь купцов нет, только крестьяне. Радуйтесь, что вам жизнь подарили. Кто знает, чем всё могло обернуться, будь у нас в крови помещики (смеётся).

8. Что доставляет Вам наибольшее удовольствие в процессе поисков?

Наибольшее удовольствие я ощущаю, когда я при просмотре документов нахожу имя с фамилией и предполагаю, что это мой родственник, но пока ещё не уверен. Мне кажется, что он родственник. И когда я в следующий раз приезжаю и просматриваю новые документы, действительно, человек оказывается новым родственником.

У меня была ситуация. Моя мама родилась как дочка Елина, то есть с фамилией Елина. Ещё одна сестра записана под фамилией Елина. А все остальные – Моховы. Дедушка, бабушка – все в деревне были Моховы, и мама моя была Мохова. Но когда она стала оформлять пенсию, ей сказали, мол, нет такой, есть Елина. Отложили на  год, но до следующего года она не дожила. 

Потом, когда я стал заниматься этим вопросом, сделал запрос во Владимир. Мне сказали, что нет Моховых. Я говорю: «Посмотрите, дядя Коля в армии служил». Да, говорят, есть Николай Мохов. Есть Кузьма Степанович и Анна Андреевна Моховы. У них в 1909 году 17 сентября по старому стилю родилась Вера, но она Елина. Я говорю: «Да, это моя мама. Вышлите мне, пожалуйста, этот материал, я всё оплачу». 

В этом году я «докопал» до того, что был у нас в роду Елин Сергей Елисеевич. И дальше Елисеевич, или по-деревенски Еля, от него и шла эта ветвь. У них было четыре сына, о дочерях я не знаю. В деревне Елиных было очень много, и одна ветвь стала Моховыми.

9. Расскажите, пожалуйста, самую запомнившуюся ситуацию, связанную с Вашими исследованиями.

Это когда я приехал в Новохопёрск. Однажды по телевизору только-только появилась одна ленинградская программа. Моя жена увидела, что показывают Новохопёрский заповедник и берут интервью у Александра Дорошенко. И мне жена говорит: «Витя, иди посмотри, это наш родственник, всё такой же красавец». Пока шла передача, я включил магнитофон, что-то успел записать. Потом через несколько дней дополнил запись. 

Потом мы едем в Волгоград, заезжаем в Новохопёрск. А Александр, у которого брали интервью, работал в заповеднике. Я прихожу туда в отдел кадров, показываю, что тоже ношу фамилию Дорошенко, и говорю, что хочу встретиться с Александром. Меня отправляют к заместителю директора. Подхожу к нему, мол, так и так. Он даёт телефон и адрес.  

Мы приезжаем к Александру. Я рассказываю ему, что ищу двоюродного брата. Он родился в 1941-м году, отец погиб в Орловской области, жена уехала в свою деревню и связь потерялась. Александр отвечает: «Я попробую у своей мамы узнать. Заезжай на обратном пути».  

Мы заехали на обратном пути. Никто этого Анатолия Васильевича (двоюродного брата) не помнит. Естественно, он намного моложе мамы Александра и она малышей просто не знала. И за разговором Александр говорит: «У нас дом стоял на берегу Хопра». Я говорю: «Саша, мы с тобой родственники, потому что дом моих предков тоже стоял на берегу Хопра». 

Я теперь каждый год езжу в Новохопёрск. И в этом году мы приехали на прошлой неделе. «Дядя Саша, я хотел бы посмотреть, а где стоял наш дом?» Он показал место. Потом я работал в архиве. И в следующий приезд уже говорю ему: «Саша, оказывается, мы с тобой троюродные братья». Вот это очень запомнилось, и теперь мы встречаемся. 

— Виктор Андреевич, большое спасибо! На такой позитивной ноте предлагаю завершить первую часть нашего интервью. А во второй части мы с Вами поговорим о самом процессе генеалогических исследований. 

___________________________________

27 ноября 2021 года Виктор Андреевич Дорошенко отмечает 75-летие. Это интервью было задумано в качестве своеобразного подарка на день рождения. Виктор Андреевич, желаю Вам богатырского здоровья, стойкого иммунитета и новых открытий в Ваших генеалогических изысканиях! 

© Татьяна Трунова, ноябрь 2021