Иван Трунов: «С музыкой человек становится другим»

15 апреля мы отмечаем Международный день культуры. В гостях у проекта «Дорогами Души» − Иван Григорьевич Трунов

− Иван Григорьевич, дядя Ваня, добрый день! Очень рада нашей встрече на проекте «Дорогами Души». У тебя за плечами – огромный путь от обычного деревенского мальчишки до директора филармонии. Давай полистаем отдельные странички твоей биографии, которая неразрывно связана с Белгородской государственной филармонией.  

____________________

• Интервью опубликовано в двух форматах − в аудиозаписи и в текстовой версии.
• По согласованию с Иваном Григорьевичем в текстовую версию интервью включены цитаты и фотографии из его книги «Белгородская симфония».
• Приведены ссылки на тематические очерки, опубликованные на нашем проекте. 

 

Аудиозапись интервью

 

Текстовая версия интервью 

Истоки

1. С чего начался твой путь, связанный с музыкой?

Всё началось с деревенского мальчишки. У нас в семье всегда пели. Мой двоюродный брат подарил мне гармошку. Потом на этой гармошке играл и твой папа, начинал играть (смеётся). Вот с этого и началось. Потом как-то пошло. У нас была музыкальная семья, слух был неплохой, музыкальные задатки были хорошие. И уже в пятом классе я ходил играть по свадьбам.

Дома у нас всегда любили петь праздничные, застольные песни. Пели хорошо, красиво. У мамы, твоей бабушки, был очень красивый голос, высокое сопрано. Вот оттуда и начался мой музыкальный путь. Кстати, он мог и прекратиться: мало ли гармонистов на селе? 

2. Ты учился на музыкальном отделении Курского педагогического училища. Я помню,  ещё папа рассказывал о том, что хозяин квартиры, на которой вы жили, не разрешал заниматься дома. А ведь нужно было разучивать новые произведения и постоянно заниматься. Как вы решали эту проблему?

Хочу начать с того, как я попал в музыкальное училище. Вообще в жизни многое у меня состояло из случайностей. Почему я попал в Курское музыкальное училище? Там училась моя двоюродная сестра Таня. Кстати, я ей обязан поступлением. 

Она сообщала, что в Курске при педучилище открылось музыкальное отделение. Не хочешь ли пойти? В музыкальное училище, без подготовки? Я вообще не знал нот, ничего не знал, меня бы туда просто не приняли. А в педучилище брали, потому что там готовили учителей пения. И там не требовалось образование музыкальной школы, там принимали без музыкального образования. Вот так я туда и попал. 

Было, конечно, сложно. Жили мы на квартире, комнатка маленькая и мы там вчетвером из разных училищ. Дядя Лёня работал сторожем. А что такое музыкант? Ему надо постоянно играть по несколько часов. Училище было переполнено, а дядя Лёня говорил: «Так, давай в картишки сыграем». Я говорю: «Дядь Лёнь, мне надо заниматься». «Тогда я ложусь спать и не мешай». Конечно, если бы я усиленно занимался, мои успехи по классу баяна были бы больше. 

Баянистом я не стал. Зато в училище попал к прекрасному дирижёру Павлу Николаевичу Штегману, который пел в синодальном хоре. Там тогда была плеяда музыкантов − Чесноков, Данилин − он пел у Данилина. У Павла Николаевича была огромная школа, он работал-то в Москве. Его, видимо, выслали за 500 км от Москвы. Он об этом говорил, терпеть не мог Советскую власть, просто не выносил.

Своему становлению в качестве хормейстера я обязан только ему и до сих пор его помню. Кстати, потом я нашёл его сына. Павел Николаевич сам мне говорил, что у него сын в Москве. Действительно, сын был профессором Московской консерватории: Игорь Павлович Штегман, великолепный дирижёр. Я позвонил ему, пригласил в Белгород, когда у нас уже был оркестр. Он сказал: «Я постараюсь», но у него не получилось. Недавно он умер.  

3. После Курска ты получил высшее образование в Донецком музыкально-педагогическом институте. Почему выбор пал именно на Донецк?

Я понимал, что педучилище не давало того уровня образования, который был нужен для поступления в консерваторию. Чтобы туда поступить, нужно было закончить музыкальную школу, потом музыкальное училище, потом уже шла консерватория. А я этого практически не имел. И мне сказали, что в Донецке открывается филиал Харьковской консерватории. Мол, если у тебя есть какие-то хорошие хоровые навыки, попробуй туда. Обычно у нас из Курска ехали в Саратов, там был Институт культуры. А в Донецке была уже консерватория.

Я поехал и даже совершенно не думал, что поступлю. У меня были с собой «балетки» и плавки, я ехал и думал: «Если не поступлю,  то поеду на море. Я заработал это». После армии отработал год, получил такие деньги, которых никогда раньше не имел, и думаю: «Поеду отдохну. Не поступлю − поеду на море». Вот так я Донецк и выбрал. И там я пришёлся ко двору.  

4. Тебе довелось поработать в качестве хормейстера и преподавателя хоровых дисциплин. Скажи, пожалуйста, какими качествами, помимо музыкального образования, обязательно должен обладать человек, который руководит хором?

Хормейстер, дирижер это не солист − скрипач, пианист, − который отдельно занимается. Дирижер, будь то хоровой или симфонический, оперный, всегда имеет дело с коллективом. То есть он должен обладать хорошими организаторскими способностями. Без этих качеств в эту профессию даже не надо и соваться. Это профессия публичная, можно сказать. Хотя и артисты тоже люди публичные, но здесь всегда имеешь дело с коллективом.

А в коллективе свои условия. Ты должен приспосабливаться, к тебе должны приспосабливаться, ты вырабатываешь какие-то навыки общения. И многое зависит от того, как ты построишь свою работу в коллективе, как поставишь себя, как будешь относиться к коллективу, какое ты выработаешь к себе отношение. 

Отношения выстраиваются, когда приходишь в коллектив. После первых нескольких репетиций уже смотрят на тебя: да, тут он что-то может. Это важно. А потом уже в дальнейшем много качеств − и человеческих, и организаторских, и дипломатических. Хормейстер должен быть и дипломатом, и всем, чем угодно. Работа с коллективом это сложный процесс.  

Я в коллективах поработал. В коллективе что важно? Как ты с ним себя ведёшь. Важно твоё отношение: ты уважаешь, ценишь коллектив? Если ты поставишь себя там выше всего, то мало чего добьёшься. Мне повезло. Я даже помню, где первый хор я создавал − в колхозе имени Горина, дважды Героя Социалистического Труда. Василий Яковлевич меня сам нашёл, привёз, пригласил.

И так совпало, что мне в это же время как раз предложили работать художественным руководителем филармонии. Горин приехал весной, а в августе меня назначили руководителем. А я ему уже пообещал, что приеду. Потом я стал художественным руководителем, но он меня попросил всё-таки организовать у него хор. И это получилось. И Василий Яковлевич говорил, что очень ценил то, что ему не надо загонять людей на хор (смеётся). 

5. Приглашение на должность художественного руководителя Белгородской филармонии стало для тебя полной неожиданностью и самым настоящим вызовом, правильно? Ты прекрасно понимал, что придётся начинать практически с нуля в незнакомой сфере. Что сподвигло тебя дать согласие на эту работу?

Тут вообще полная неожиданность. Я был в отпуске, уехал в деревню. Только начался отпуск, две недели я отгулял и вдруг приходит телеграмма «Срочно явиться в музыкальное училище». Я там работал преподавателем. Явиться срочно на работу. Летом, в начале отпуска? Поехал. Директор говорит: «Это не я, я тут ни при чём, Управление культуры тебя требует. Иди в Управление культуры. Я слышал, что тебя хотят назначить художественным руководителем». Я говорю: «А что это такое?». Я вообще понятия не имел, что это такое. 

Пришёл в Управление культуры. Мне говорят: «Так, идём к секретарю обкома». Начальник Управления культуры Владимир Дмитриевич Романенко объяснять ничего не стал. Потом секретарь обкома Виталий Павлович Соболев мне рассказал, что это за работа: «Как ты не понимаешь, ты ж музыкант!». − «Я не работал в этой сфере, я хормейстер. Хор могу создать хоть на необитаемом острове, но, извините меня, я не знаю эту работу и я не привык делать то, что не знаю. Я не могу этого делать». − «Ничего, ты же музыкант». 

Кстати, что их сподвигло пригласить меня художественным руководителем? Я до этого руководил три года, воссоздал городской камерный хор. И хор выступал уже на хорошем уровне. За год я привёл его в приличное состояние. Вот это и послужило, наверное, тем, что меня «высмотрели» и предложили должность. 

И одну из главных причин я сразу обозначил. Мы до этого работали, уже появился ребёнок, а мы всё по съёмным квартирам, с одной на другую. И я прямо сказал, что уезжаю или к Горину, или в Херсон, потому что у меня квартиры нет. Виталий Павлович тут же на месте решил проблему: позвонил в горком партии и сказал, чтобы выделили квартиру. Это тоже было одним из важных факторов (смеётся).

Я, правда, тогда сказал, что прошу меня вернуть в музыкальное училище, если у меня в филармонии не получится.  Мне сказали: «Ладно-ладно, получится». Они уверены были больше, чем я. 

Во главе Белгородской государственной филармонии

6. В течение многих лет под твоим руководством − сначала как художественного руководителя, затем уже как директора − в филармонии формировался коллектив. Талантливых певцов и музыкантов ты искал (и находил) по всей стране, в том числе и в крупных городах. Чем ты привлекал артистов в Белгород?

Это вопрос сложный. Поначалу филармония не имела своего зала. Это было, как я писал, совершенно разрушенное здание. Зиму мы просидели в тулупах, здание размёрзлось, отопление было порвано и никто зимой не собирался ничего ремонтировать. Это было здание пивзавода. Они его хотели отнять. По всей видимости, они и сделали эту аварию.

Потом нам выделили бывшую библиотеку. Филармония не имела своего здания практически до 2010 года. И, конечно, о том, чтобы создать какие-то коллективы, даже и речи быть не могло. Надо было формировать абонементы, начинать с чего-то. 

Вот я и начинал, приглашал. Первые певцы − семейная пара, концертмейстеры, я их нашел в Алма-Ате. Кого-то пригласил из Перми. Что мы им тогда могли предложить? Создаётся филармония. Если есть интерес поработать на новом месте, будут созданы все условия. Я, действительно, пытался всегда создать максимум условий для тех, кого приглашал. И никогда не обманывал, наперед никогда не говорил, золотые горы не сулил. Когда я видел, что это, действительно, выдающийся, очень серьезный музыкант, то знал, что смогу выбить для него что-то.

А поначалу это был очень длительный процесс. Потом, когда губернатором стал Евгений Степанович Савченко, когда Коммунистическая партия свои полномочия сложила, тогда можно было уже что-то делать. Потому что раньше вообще нельзя было создать ни камерный, ни симфонический хор, поскольку существовал лимит. Ты не создашь симфонический оркестр или оперный театр, если в городе нет полумиллиона жителей. А Белгород тогда насчитывал 270 тысяч человек и оркестр нельзя было создавать.

Когда времена изменились, оказалось, что всё делать можно. Вот я и решил. В Белгороде было две концертных организации − филармония и так называемый Центр музыкального искусства, который был создан при Управлении культуры. Там были камерный хор и оркестр народных инструментов. Это были самодеятельные коллективы, потому что формировались они из местных кадров и работали на полставки. И говорить о каком-то высоком уровне даже и не приходилось. 

И вот когда меня назначили директором и художественным руководителем, вот тут я, как сказать, уже понял, что можно делать. Дали свободу творчеству − я и развернулся! Развернулся ещё потому, что у меня сразу сложились прекрасные отношения с вновь назначенным главой администрации Евгением Степановичем Савченко. И опять случай. 

Я шёл из филармонии, которая была на задворках музыкального училища, в центр. И возле художественного музея, который находится рядом с филармонией, стоял наш начальник Управления культуры с каким-то мужчиной. Они остановились, подождали меня. Андрей Владимирович меня представил: «Это Иван Григорьевич Трунов, директор филармонии. Иван Григорьевич, а это новый глава администрации Евгений Степанович, он только сегодня назначен». Я говорю: «Андрей Владимирович, если глава администрации в первый день идет в учреждение культуры, можно радоваться». 

К этому времени нам уже передали камерный оркестр из Центра музыкального искусства. Никто не понимал, для чего оркестр создан. Ну, как сказать, создан и создан. Я сразу пришел к начальнику и сказал, что надо создать симфонический оркестр из камерного. 

И мы начали создавать симфонический оркестр. Вот тут я стал приглашать музыкантов. В Белгороде создать симфонический оркестр? Да, тебе могут дать деньги и что-то ещё. Но музыкантов в Белгороде с огнём не найдёшь.

7. Почему для тебя было так важно, чтобы в Белгороде существовал свой симфонический оркестр?

Дело в том, что филармония переходила на другой уровень. Основа филармонии это пропаганда классической музыки и народной, но, в основном, классической, академической музыки. Чтобы её пропагандировать, надо иметь орган, чтобы воздействовать на эту пропаганду. Симфонический оркестр − масштабный, с великолепными музыкальными возможностями, − только он мог привить любовь, уважение к этой музыке. Кроме симфонического оркестра вряд ли что-то ещё может быть. 

Чем я мог привлечь музыкантов в Белгород? Только квартирами и зарплатами. Уговорил губернатора, чтобы мне помогли с этим. На первых порах мне давали квартиры разными способами. И потихоньку музыканты стали приезжать.

Тут ещё повлиял тот факт, что это были 90-е годы − 91-й, 92-й, 93-й, разброд и шатание, многое рушилось. И вот на этой основе я работал, имея хорошие связи с руководством. Губернатор, тогда глава администрации, помогал блестяще, когда видел, что человек стремится к этому. И когда видел результат, он всё мог сделать, тут у него сомнений не было. 

8. Что из этих встреч тебе запомнилось больше всего?  

Они запомнились все, потому что это выдающиеся исполнители. Памятна каждая встреча. Два раза приезжал Борис Александров (руководитель дважды Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии имени А.В.Александрова). Я его сопровождал в Старый Оскол и в машине он мне много чего рассказывал.

Муслим Магомаев несколько раз у нас был, ему очень нравился Белгород. Общение с такими людьми это, конечно, отдельная книга. От них можно было что-то получить. 

Я никогда не говорил, что встречался с Аллой Пугачёвой, с Машей Распутиной. Они меня мало интересовали, потому что не относились к музыкальной элите и были зациклены на себе. А к нам приезжали выдающиеся артисты. Та же Ирина Константиновна Архипова, с которой у меня сложились блестящие отношения.

Она мне в 1991-м году, когда у нас ещё не было помещения, предложила провести фестиваль. И я согласился! По дури, наверное (смеётся). Согласился провести Всесоюзный музыкальный фестиваль. Приезжали детские музыкальные театры из Алма-Аты, из Еревана, из Черкасс, из Ленинграда, из Москвы. Помню, Черкасский хор выступил блестяще. Ирина Константиновна подписала мне грамоту с подписью «Герой Социалистического труда, народная артистка СССР Ирина Архипова». Это было здорово! 

У нас дважды был Владимир Николаевич Минин. Помню, когда он приехал в первый раз, у нас ещё не было зала. Я выпросил у администрации области прекрасный концертный зал, Овальный. Строили его ленинградцы. И когда я во второй раз Минина пригласил и его хор стал там петь, Владимир Николаевич просто, извините за выражение, обалдел от звучания. Говорит: «Какая акустика! Я все свои программы буду только тут начинать» (смеётся). Так что встречи, выдающиеся люди, они меня очень обогащали.

9. Ты уже упомянул, что первоначально филармонии приходилось ютиться в самых разных помещениях. Мне посчастливилось побывать в новом здании филармонии целых два раза. Здание было отреставрировано по специальному проекту и открыто в 2010 году. Просторные холлы, три уютных зала − Большой, Малый и Органный в форме соединённых между собой трёх огромных стаканов, изумительная акустика. Естественно, всё это не может не влиять на восприятие музыки зрителем. Благодаря кому удалось реализовать этот проект?

Я уже говорил, что это глава администрации Белгородской области Евгений Степанович Савченко. И в книге я об этом постоянно пишу. Да, идеи подавал я. А идею надо подпитывать. 

Мне дали великолепный зал в здании администрации области. Евгений Степанович как-то раз даже выразился: «Слушай, ты скоро администрацию потеснишь в Овальном зале». Дважды я достраивал сцену, она была там маленькая-маленькая. Оркестр рос и не помещался. Губернатор говорит: «Ты хоть ползала оставь, не всё занимай под сцену». 

Строили храм на Прохоровском поле, была всесоюзная стройка. И Ирина Константиновна Архипова решила провести концерты и сбор отдать на строительство храма.

И я говорю губернатору: «Евгений Степанович, а где будет оркестр Некрасова выступать?». Через неделю всё было выстроено, оркестр был здесь. И, кстати, в этом концерте участвовал наш симфонический оркестр, Ирина Архипова его заметила.

Потом, когда я сказал ей, что хочу поставить в концертном исполнении «Онегина» Петра Ильича Чайковского, Ирина Архипова дала мне основных солистов из Большого театра − Татьяну, Онегина − почти бесплатно: «За дорогу им заплатишь и всё». Публика была потрясена тем, что поют солисты Большого театра с нашим симфоническим оркестром. Зал просто ломился, это было что-то невозможное.

Как и концерт Николая Петрова. Да, ещё ж немаловажно: «Стейнвей». Мы купили рояль «Стейнвей», которого, извините меня, в округе до Москвы ни в одной филармонии не было, даже в Воронеже не было. А у нас «Стейнвей» стоял. Открывал концерт Николай Арнольдович Петров. 

На волнах памяти

10. В 2022 году вышла твоя книга «Белгородская симфония», посвященная Белгородской государственной филармонии.

Когда в 2010 году открывали новый зал, Евгений Степанович строителей поблагодарил и говорит: «Отдельно благодарю художественного руководителя. Он, как Моисей, 40 лет водил филармонию, пока не привёл её вот в этот роскошный зал». 

Да-да, я читала об этом в книге. Возвращаюсь к вопросу. Первоначально книгу планировалось назвать «От баяна до органа». В связи с чем сменилось её название?

Я хотел сказать, что пришёл в филармонию от сохи, от баяна. Была у нас фисгармония, это редкость. Мы её называли «кормилицей». Вот с этим инструментом и ездили, потому что его можно было переносить. Ни площадок концертных, ничего же не было абсолютно. И она была кормилица, от баяна. А в 2011-м году уже появился орган − духовой, не электрический, как сейчас. Опять же, органа нет ни в одной филармонии от Белгорода до Москвы.

11. Через всю книгу лейтмотивом идёт понятие «музыкальные традиции». Какой смысл ты в него вкладываешь?

Да это всё! Была задача привлечь публику в эти роскошные залы, в Овальный зал, чтобы люди приходили слушать классическую музыку и чтобы это стало их постоянной потребностью. Вот тогда и растёт музыкальная культура. А с музыкальной культурой вообще растёт всё, человек становится совсем другим и по настрою, и по мировоззрению, и по духовным своим качествам. Наша задача − привлечь большее количество постоянных слушателей на концерт. Вот это и есть создание музыкальных традиций. 

Я как раз пишу в книге о том, что если раньше приезжал какой-то хороший пианист и он играл в училище, то на концерт приходило 10-15 человек. И мне приходилось оправдываться, мол, что у нас что-то случилось, то есть публики тогда не было вообще.

А теперь у нас четыре зала. Бывает, что в Большом зале идёт концерт да в Органном зале идёт концерт. И тот полный, и тот полный. Вот это называется музыкальные традиции. Мы уже не загоняем публику, публика приходит самостоятельно. И там полный зал, и там. 

У нас филармония стала огромной. Ни в одной филармонии нет таких мощных коллективов. Большой симфонический оркестр − около ста человек, большой концертный духовой оркестр − 50 человек, оркестр русских народных инструментов − 55 человек, камерный хор − 40 человек, танцевальная группа, камерный оркестр. Это огромное предприятие.

12. Мы с тобой сегодня уже поднимали тему хорового пения. Ты являешься председателем Белгородского филиала Всероссийского хорового общества. Что послужило поводом для назначения или выдвижения тебя на эту должность? Почему  сейчас так важно продолжать традицию хорового пения?

Как хормейстер, я постоянно был практикующим. Правда, я не стремился взять камерный хор и руководить им, потому что не хватило бы времени. В филармонии надо было следить за всеми коллективами. Если бы я взял камерный хор и стал бы им руководить, я бы не успел на других фронтах. А в самодеятельных коллективах я постоянно работал. И видел, что хоровое, особенно академическое, пение вообще уходит, просто исчезает в области. 

И я написал служебную записку губернатору: «Евгений Степанович, пропадает целый пласт культуры». Я, действительно, видел, что академическое пение исчезает. Если раньше в городе было несколько камерных хоров, два-три на предприятиях в городе, то потом их просто не стало. Школа вообще не поёт. В школе не учат петь, откуда пение появится? Да ниоткуда. И я губернатору об этом написал. 

Когда я ушёл на пенсию, Евгений Степанович Савченко сделал меня своим референтом в области культуры. В 2013 году возродилось Всероссийское хоровое общество, которое, действительно, классно работало. Раньше было много хоров, Хоровое общество было в почёте, и все пели коллективно. Вот это Общество воссоздали. И меня назначили председателем Белгородского отделения: берись и делай. Я взялся. А раз взялся, то должен по полной программе отработать. 

Прежде всего, мы создали единственную в России программу массового хорового пения Белгородской области, которая была утверждена на заседании областного правительства. Все главы районов об этом слышали. А у нас как губернатор скажет, так и должно быть. И я как раз начал со школ. 

До недавних событий у нас в школах было организовано около трехсот пятидесяти детских хоровых коллективов. Да, они были разного уровня. Но в целом в этом направлении лёд тронулся. Мы стали проводить массовые хоровые праздники, посвящённые Дню славянской письменности.

Мы выставили на площади у диорамы «Курская битва» около 800 человек с оркестром. Из Москвы даже приезжал канал «Культура» и снимал одну песню в нашем исполнении, потом её передавали по Центральному телевидению в прямом эфире. И стали проводить постоянно фестивали: один год − академические хоры, один год − народные хоры. Появилось много детских хоров. 

Конечно, потеряно самое главное, основное. Мы пришли к выводу, что хоры мы готовы создать, а кто ими будет руководить? Нет руководителей, потому что нет хоров. Училище выпускает хормейстеров, а руководить они не умеют, просто не умеют, им не привили эти навыки.

Навыки работы с хором?

Да. Это, как сказать, не их навык. Вот я, например, когда был хормейстером, без хора не мог. У меня должен был быть хоть какой-то коллектив. И основная проблема сейчас там. Я как раз в докладной записке и писал о том, что нужно поменять образование в школах. Кое-что было сделано. Сейчас, правда, немножко заглохло в связи с последними событиями. 

13. И мы опять вышли на вопрос связи музыки, культуры и традиций. На твой взгляд, каким образом музыкальная культура способствует формированию и сохранению исторической памяти?

В позапрошлом году мы проводили День славянской письменности и культуры. И там звучали песни о Петре Первом, о Кутузове, вся история была представлена − народные хоры, академические хоры. И воздействие на публику это хорошо.

Но те участники, которые поют, уж этим они проникаются до последнего. Есть основа, мы проводим концерты в филармонии, люди ждут этих хоровых концертов. Мы называем их Рождественские хоровые ассамблеи. Зал забит всегда. И это, действительно, важно и нужно. 

Я всегда говорю: «Так, делаем афиши!». «Иван Григорьевич, зачем афиши? Только скажите − что, какого числа и где состоится − и не надо афиш». Даже афиши на эти концерты не делают, сейчас другие технологии.

Вот тут идёт воспитание. Когда в программе есть детские хоровые коллективы, то я, как председатель на этих фестивалях, всегда говорю: «Не надо ничего особенного, вы пойте хорошую народную песню, хорошую авторскую песню. Не надо исполнять какие-то масштабные вещи о Родине, которые вам не под силу. Вы спойте песню маленькую, но с душой. И тогда будет понятно, что вы это прочувствовали, что это ваше, действительно, искреннее чувство к своей Родине, к своему народу». 

Дети, они совершенно другие, особенно в народном хоре, в фольклорном. Я никогда об этом не думал. Стали мы проводить Фестиваль детских хоров. Он там поют нашу «Порушку-параню», все народные песни, поют с великим удовольствием. Дай только толчок, поддержи их. Вот это была задача. А так они всё сами сделают. Ты только им помоги, направь и помоги.

14. Что ты пожелаешь проекту «Дорогами Души» и его читателям?

Мне нравится твой проект. Очень интересный, я читал его с великим удовольствием. Ты молодец, придумала свою программу. Я хочу, чтобы она развивалась и было всё больше интересных находок. Ты вообще человек ищущий, объехала много мест, сначала археологом, теперь обратилась к культуре. Ты молодец. Вот так продолжай и доходи до самой сути. И чтобы был этот проект, эта интересная программа. 

− Дядя Ваня, благодарю тебя от всей души за такое информативное, искрометное, душевное интервью. В качестве пожелания вспоминается строчка из известной советской песни: «Главное, ребята, сердцем не стареть!». Здоровья тебе, сил, веры, бодрости духа. И до новых встреч!    

Да! Нам ли стоять на месте? Это «Марш энтузиастов»: «Нам ли стоять на месте, в своих дерзаниях всегда мы правы…». Это у меня девиз по жизни.

____________________________________________________

Если Вы хотите задать Ивану Григорьевичу вопрос или поделиться своими впечатлениями, пишите прямо под этим интервью, в поле для комментариев. 

© Татьяна Трунова, апрель 2024

P.S. После публикации интервью пришло немало откликов, которые читатели оставили на других электронных площадках. Вот несколько отзывов из социальной сети «ВКонтакте».